23 августа 2021
3
Круглая и пронзительно рыжая как хороший жёлток яйца сытой сельской курицы луна плавно повисла в дымке южной приморской (вернее приокеанской) ночи.
Кто сказал, что свет луны холодный? Этот просто излучал какую–то жизнерадостную волну. Тепла луна, конечно, не давала, но в такую душную ночь о тепле мог мечтать только сумасшедший. Особенно здесь в Сиднее. Особенно сейчас в разгар зимы, особенно в начале двадцать второго века, когда девяносто процентов населения Австралии составляли некры. В Монреале, где существовала вторая по величине колония, некрам было не в пример вольготнее.
Тёплые океанские волны лениво накатывали на берег, безжалостно врезаясь на своём пути в прибрежный песок. Олегу чем-то нравились эти ночи. Чуть прохладнее, чем душный полдень. С привкусом экзотики. Чуждые и загадочные.
Пляжи на побережье были всегда пусты. Местные серебристокожие жители терпеть не могли прямых солнечных лучей, а туристов здесь не водилось. Даже ночью местные жители недолюбливали океан, отдающий жар, накопленный за день. Правда, любителей покупаться хватало, но в океане водились акулы и не всякий пловец мог совладать с прибрежными течениями, поэтому население предпочитало искусственные бассейны со специально охлаждённой водой.
Олег пользовался редкой возможностью побыть в одиночестве, послушать шум прибоя.
Можно было часами сидеть вот так и вглядываться в однообразный пейзаж океанской глади. Рассеянное внимание Олега вдруг привлёк движущийся в свете лунной дорожки расплывчатый силуэт, то возникающий, то пропадающий в волнах. Медленно этот предмет приближался и, наконец, превратился в человека, который достаточно уверенно, несмотря на волнение, грёб к берегу.
Прививка, глава 15
Фигурка то выныривала на лунной дорожке, то скрывалась в тени. Олег был заворожен этим зрелищем. Наконец пловец начал выбираться на берег. Теперь стало ясно, что это девушка. Её тонкое, серебрившееся в лучах луны, тело было мокрым от воды. Мелкие капельки покрывали его и, собираясь в ручейки, стекали вниз на мелкий белёсый песок. Девушка направилась прямо к Олегу. Она села на песок лицом к океану слева от него на расстоянии не более метра, изящно разведя полусогнутые в коленях ноги, и медленно положила поверх них свои тонко очерченные руки. У Олега мгновенно перехватило дух. Он вдруг увидел её всю мгновенно и в то же время подробно до мельчайших деталей, от плавности изгиба внутренней поверхности бедра до завитка волос на левом виске. Олег понимал, что неспособен был увидеть девушку вот так, целиком. Она не была красива или безобразна. Она была совершенна. Он даже не сообразил сначала, что на женщине абсолютно нет одежды. Да это было и не важно. Она вся струилась, как будто тело её состояло из потоков воды. Этому чуду было дать лишь одно определение — ускользающая красота.
Так продолжалось несколько секунд, но для Олега они растянулись почти в вечность. Наконец девушка подтянула коленки ближе к груди и обхватила их руками. В голове Олега что-то со звоном разбилось. «Отпустило», — промелькнула быстрая мысль. И только сейчас он увидел, вернее, почувствовал, что это Анна. Обычная живая Анна из плоти и крови. Она как будто поняла это и медленно повернула к нему своё лицо. Её губы начали шептать какие-то слова, но Олег не мог услышать их, сколько не старался. Он не мог даже пошевелиться, таким тяжёлым и непослушным вдруг стало его тело. Он сделал над собой усилие, пытаясь встать и преодолеть эту жуткую тяжесть, но не удержал равновесия и начал падать, хотя, казалось что, падать было некуда. И всё-таки он упал и … оказался в собственной кровати, окончательно проснувшись. Он всегда просыпался на этом самом месте. Этот сон снился ему с завидной регулярностью. И в первый момент он помнил его так ярко и отчётливо, что будь он художником, ему бы удалось без проблем запечатлеть каждое мгновение этого видения. Но затем сон ускользал от него как вода сквозь пальцы.
Ускользающий сон.
Многое в его жизни было ускользающим. Ускользающая жизнь и ускользающая реальность. Иногда Олегу казалось, что он сходит с ума. При внешнем спокойствии событий и размеренности жизни что-то не давало ему спокойно существовать, будто подтачивало из нутрии.
4
Очутившись здесь, в Австралии, Анна оказалась предоставленной самой себе. Это было мечтой её жизни. Независимое, самостоятельное существование. Об этом можно было мечтать, но это и пугало её. Не так она всё себе представляла.
Анна и Дэн ужились достаточно легко. Начиная с того, что Дэн с одной стороны никогда не пытался с ней кокетничать или заигрывать с другой стороны вёл себя вполне естественно. Уже через неделю они перестали скромно отворачиваться при переодевании, а через месяц не обращали внимания на посещение туалета соседом, учитывая всю специфику данного помещения. В холодные июльские ночи, когда ветер с океана прорывался через щели и выдувал последние остатки тепла из их мансарды они тесно прижавшись, согревали друг друга. Постепенно совершенно привыкнув к тому, что Дэн просто не воспринимает её как женщину, Анна перестала вообще обращать внимания на бытовые мелочи. Сначала конечно такое поведение Дэна её задевало, но потом про себя она решила, что он или импотент или голубой и перестала на этом зацикливаться.
Анна решила брать уроки вокала, и одновременно поступила в школу актёрского мастерства. Народ в её окружении попадался очень интересный, было даже несколько бывших знаменитостей из большого мира, в прошлой жизни украсивших своими некрологами все позиции информария. Что бы не висеть на шее у Дэна, Анна устроилась в тот самый бар, куда её в первый день затащил бывший одноклассник, вечерней певичкой и даже приобрела некоторую известность. Теперь, по крайней мере, она могла петь на публику – пусть и не очень благодарную, зато она это проделывала, не без некоторого удовольствия, отмечая, что ещё не всё в её голосе доведено до совершенства.
Жизнь начала налаживаться. Не то чтобы она не вспоминала об Олеге, но это отошло на какой-то второй план. Превратилось в призрачную полу мечту из прошлой жизни. Так она иногда вспоминала родителей и особенно своих приятелей по полуподпольным записям. Но мысли об Олеге были болезненно-тревожными. Она стремилась вышвырнуть его из головы, но каждый раз срываясь еженедельно связывалась с Фаней, невзначай спрашивая об Олеге. Возможно, она, в круговерти новой жизни, нашла бы в себе силы забыть о нём, но сны, снившиеся ей с завидной регулярностью, не отпускали.
С тех пор как она перебралась к Дэну, Анну одолевали странные сны.
Сны, в которых ей снился океан. Именно океан. Его ни с чем нельзя было спутать. Огромный, чёрный. Анна любила воду. И тогда и сейчас. Сейчас особенно. Но сны пугали её – они казались и реальными и фантастическими одновременно. Кроме того, они очень остро напоминали ей о тех самых кошмарах, что снились перед тем самым, как она превратилась в некра. И ещё там был Олег. Тогда на причале в холодной ноябрьской воде Финского залива ей казалось, что она любит его. Несмотря ни на что, она его любит. Казалось, он воплощал все её представления о том, каким должен быть её избранник. Смелым, решительным – таким, каким она считала своего отца до того злополучного утра. Естественно, наивно было полагать, что его может интересовать какая-то глупая девчонка, из-за которой он по уши влез в неприятности. Хотя порой ей казалось, что его опека это более чем забота о простой жертве обстоятельств.
Она взяла с себя слово не искать с ним встреч. Жизнь, новая и непривычная со временем превратилась в обыкновенные будни, сменяющиеся один другим. Олега она не видела с той самой минуты, как они расстались в порту.
От Фани она узнала, что Олег сначала работал в полицейском участке, а потом получил выгодное предложение в аппарате Промышленной корпорации. Анна могла бы быстро забыть Олега, но эти сны… Явно Олег там не присутствовал, но что-то связанное с ним упорно преследовало Анну. Она и теперь не могла ответить себе на вопрос любит ли она его. Что-то их связывало, но что? Анну это мучило. С одной стороны надо просто встретится с ним под каким-нибудь предлогом и чётко решить для себя, имеет ли для неё в этой жизни значение Олег Копейкин или нет…
5
Сидней, номинальная столица непризнанного государства некров, ночью не был похож ни на один город мира. Залитый ровным не ярким светом, он как раз с наступлением темноты развивал настоящую деловую активность. Жители, уставшие от январской полуденной жары климата сходного со средиземноморским, открывали плотные жалюзи, скрывающие их жилища от палящего немилосердного для них солнца, и собирались по своим делам. Кто спешил на службу, кто за покупками. Город медленно оживал.
Олег за четыре с лишним года уже привык к этой дурацкой несуразности. В Буэнос-Айресе, где ему пришлось жить достаточно долго, было не намного прохладнее, но некры они и были некры. Не спать по ночам это он умел и раньше. Самое трудное было привыкнуть, к тому, что все тёмные делишки местные жители проворачивали в самое светлое время суток, под покровом дня. Трудно было привыкнуть, к тому, что местные жители видели в темноте не хуже кошек или сов, что жара их морила, а ночная прохлада наоборот взбадривала. Специфика была очевидной, и Олегу как сотруднику службы безопасности Первой Промышленной Корпорации, которая фактически взяла на себя государственные функции, на первых порах приходилось не легко.
Идти грузчиком в порт, было так же глупо как в прошлой жизни пытаться записаться в балет. Некры были выносливее, сильнее, иногда быстрее. За первое время Олег сполна убедился, что неполноценный человек среди этих изгоев именно он, и подобные ему. Правда, иное восприятие делало некров, особенно второе их поколение, так называемых прирождённых некров, более уязвимыми. Впрочем, должность начальника одного из многочисленных полицейских участков, в которой Олег прозябал первый год, тоже была не лучше доли грузчика. Собачья работа. Поэтому когда ему предложили должность консультанта при службе безопасности Первой Промышленной Корпорации (Premium Industrial Corporation) – ПИК, ему особенно не из чего было выбирать.
Его подчинённые – все сплошь крепкие парни даже по меркам обычного человека, а уж для некров и говорить не приходилось – слонялись без дела. Ночь это вообще почти глухое время. Служба безопасности корпорации совмещала в себе функции криминальной полиции и контрразведки.
Когда Олег уже смирился со своей долей местного квартального и худо-бедно навёл порядок у себя в районе, Председатель ПИК, как раз тот самый пресловутый Питер Ван Дер Хофф, предложил ему место своего консультанта, делая упор на то, что людей, обычных людей в его аппарате не так уж и много, а людей с его, Олега, квалификацией и подавно.
Олег честно предупредил, что он вне закона.
— Знаете ли, здесь все вне закона. Однако мы умудряемся уживаться как-то со всем миром. Мы, конечно, не выдаем преступников, но человек совершивший преступление на нашей территории преследуется по закону также как и в любой другой части мира. По нашему закону. Поэтому, нашедшие здесь последний приют, понимают, что второго шанса у них нет. Это, однако, не значит что у нас нет преступников, но самой жестокой карой остаётся депортация за пределы нашего континента, во внешний мир, а самой мягкой выдворение вглубь материка, в сельскохозяйственные районы. Мы не можем позволить себе роскошь содержать тюрьмы или каторги.
— Но я не смогу….
— Сможете, я наводил справки. Вы не уголовник и не террорист. В наших краях редко оказываются специалисты такого класса. Конечно у нас специфические условия. Но вы привыкните. Соглашайтесь. Более выгодного предложения вам никто не сделает. На первых порах можно попробовать в должности советника по безопасности нашей штаб квартиры. Вы понимаете, нормальный человек — председатель понизил голос — не некр, у нас удача. Вот я сам бывший библиотекарь, из Нидерзее. Где бы я мог сделать такую карьеру? Вы поймите, нам необходимо общаться с миром. Мы с Вами хоть тридцать раз преступники – но всё же люди, а некры в понимании всего мира – нелюди. Их боятся до панического страха и презирают до глубины человеческой основы, и, поверьте, разговаривать с ними не будут.
— А с вами разговаривают? – осведомился Олег, хотя вопрос был чисто риторическим. Олег и так знал всё, что ему сейчас собирался сказать, уважаемый господин Председатель. Но надо же было дать человеку выговориться.
— А как же! – лицо председателя засветилось, видимо он вышел на свою любимую тему. Он жестом предложил Олегу, сидящему в мягком кресле повернутся в сторону голопроектора. Дальнейший их разговор был расцвечен картинками.
Председатель продолжал:
— Мы ведём успешные торговые операции по всему миру. И если бы нас не пускали на рынок белый, мы бы, безусловно, с лёгкостью завладели всем чёрным. Что с успехом и делали пока объединённый совет Федерации своей секретной резолюцией не разрешил нам, естественно в своих строгих рамках, — председатель весело подмигнул Олегу, – заниматься легальной торговлей. Статьи нашего дохода это шерсть, сельскохозяйственная продукция, химическая промышленность, тяжёлое и транспортное машиностроение (видели последнюю модель Фольксваген турбо алерто 3000 – наша модель от проектных разработок до сборки – хит сезона прошлого года), у нас, кроме того, самые современные доки на планете и самая быстрая сборка. Кроме того, мы экспортируем животных, удобрения, лекарства, бытовую технику – конечно же, под маркой транснациональных корпораций. У нас самая дешёвая и самая продуктивна рабочая сила. В Австралию вкладывают деньги. Здесь дёшево строить, дёшево производить и легко окупить вложения. Мы обеспечиваем беспошлинный ввоз и вывоз продукции, являясь крупнейшей оффшорной зоной. Кроме того, у нас самый крупный подпольный игровой бизнес. А вы в курсе, что подряд на строительство шестой орбитальной станции выиграли тоже мы? Через подставных лиц, разумеется. Так что приходится вступать в официальные и полуофициальные контакты с внешним миром. Я вас убедил? А если нет, подумайте, как я вышел на вас? Вы ведь сканируетесь по коду А.
Конечно, он Олега убедил. В своё время Олег не раз слышал обо всём этом. И хотя сам никогда не работал по линии Австралии, но информация, поступавшая через него, слова председателя полностью подтверждала.
Но Олег обещал подумать. Одна мысль о том, что придётся лезть в политику, пусть и местного масштаба Олега не вдохновляла.
Сейчас, спустя четыре года он уже освоился в Австралии, научившись использовать некоторые преимущества своей истинно человеческой природы. В том, что синдром Беркли-Фазанова не совсем болезнь Олег теперь был почти уверен, хотя и не все некры даже осевшие здесь десять и более лет назад и обзаведясь семьями и детьми, понимали это. Слишком сильны были стереотипы, навязанные им на большой земле.
Перебравшись в кресло начальника службы безопасности, Олег предложил место заместителя Вене Эйтлину, который перебивался случайными заработками. Приглашать его в участок, в бытность Олега полицейским, он не считал уместным, а это должность обещала его другу как минимум достойную оплату труда. Но Веня неожиданно отказался, сославшись на присягу, данную Федеральному правительству. Олег не стал убеждать друга, зная его упёртость и принципиальность. Это было бессмысленно и неизбежно привело бы к ссоре.
Штаб квартира Первой Промышленной Корпорации располагалась в старом здании ООН, построенном ещё в начале XXI века. Под его службу был выделен целый ярус. В приёмной сидела хорошенькая секретарша, а сам кабинет напоминал помесь штаба военных действий и шикарного великосветского салона. «Положено по рангу» — на все протесты со стороны Олега хоть как то упростить обстановку отвечал председатель. Как раз тут в этом кожаном кресле Олег дико заскучал по своей оперативной работе. Дел, конечно, было невпроворот. Но теперь между ним и передней линией, на которой он привык находиться, стояла череда исполнителей. Впрочем, в некоторые моменты удавалось урвать несколько часов и просто, на манер Гарун аль Рашида, побродить по старому Сиднею. Чтобы не выделятся в толпе, Олег легко покрывал себе лицо серебристым тональным кремом и, надев чёрные очки, направлялся на прогулку.
Вообще его работа разительно отличалась от работы лица аналогичного ранга в любом другом государстве. Чуть ли не всё приходилось начинать с нуля, вплоть до натаскивания персонала. Не то что бы профессионалы его области были привиты от синдрома Беркли-Фазанова, просто их редко выпускали в Австралию. В чём ему повезло так это в отменных физических данных подчинённых. Впрочем, ещё на примере Анны он убедился, на что способны некры. Спрыгнуть с высоты более 5 метров на твёрдую поверхность, не повредив при этом себе конечностей, или продержаться под водой без кислорода более получаса – для них было столь же естественно как для нормального, специально не тренированного человека перепрыгнуть с разбегу через полуметровую лужу или же умыться холодной водой, то есть требовало очень незначительных усилий. Про быструю реакцию говорить не приходилось. В некоторых ситуациях их восприятие как бы само переключалось на другую скорость. Они могли сосчитать частоту взмахов крыла пчелы или проследить траекторию летящей пули. Поэтому проблемы увернуться от неё не стояло. Но были и явные недостатки. Память всех некров работала очень своеобразно. События, не связанные с людьми, — природные явления, запахи, движение объектов, информация сообщённая им даже бегло – запоминалась исключительно, а вот кто её сообщил, кто при этом присутствовал они могли вспомнить с трудом. Поэтому свидетельские показания по опознанию были крайне затруднительны. В этом Олег убедился ещё служа в полицейском участке. Счастье если в помещении ограбленного банка находился хотя бы один не некр. В противном случае преступники могли забрать всё, не прячась под масками. Их одежду количество пуговиц, количество купюр и их номера, даже марку часов преступников кассир бы вспомнил, – а вот описать самого преступника никак. С невинным видом свидетель заявлял, что человек ему этот не знаком. И всё. При этом как они ещё умудрялись не путать своих родственников, сослуживцев и просто соседей. Олег намаялся этим сполна в первые полгода, когда работал в полицейском участке.
Анну он видел редко. Да и вообще членов своей маленькой боевой команды. Слишком многое было пережито вместе. Когда уже перебрался в кресло помощника главы корпорации он дал задание своим подчинённым установить место жительства Анны. И потом сильно пожалел об этом. Как всегда подчинённые, стремясь угодить начальнику, слегка перестарались. Хотя отчёт был подчёркнуто сух – но шансов он Олегу не оставлял никаких. Учится там-то, проживает там-то, предположительно с любовником и пачка голофоток: Анна, не одна и без одежды безмятежно спит в объятьях молодого плечистого парня — разумеется некра. Девушка ещё два года назад слегка напоминавшая угловатого подростка теперь представляла собой вполне оформившийся сексуально привлекательный экземпляр.
Почти сорок – это был приговор. Олег машинально бросил взгляд на своё отражение в зеркале. Жизнь изрядно потрепала его и без того не особенно привлекательное лицо. Коррекцию внешности он, в отличии от своего школьного дружка Павы, не делал и выглядел на все свои. Красивая девушка, пусть даже с серебристой кожей — здесь все девушки с серебристой кожей – которая могла быть его. Может быть, могла. Да могла, могла. Олег знал из психологии, что можно было бы сыграть на чувстве благодарности и Анна смогла бы быть его, но … Вот это но и останавливало его всякий раз. Нельзя было пользоваться своей силой, положением и другими преимуществами. Почему? Олег не мог ответить себе на этот вопрос. Возможно, слова Виктора стали для него чем-то значимым? Да нет, это ерунда. Стандартная пошлая грубость. Витяня даже знал, что на Олега это не подействует. Он метил в Анну. Неужели Виктор Гордеев ошибся. Олег знал эти схемы наизусть. Спасённая и благодарная жертва обстоятельств влюбляется в своего благородного спасителя. Олег видел те ревнивые взгляды, которые она кидала на Марину. Только он не хотел этого. Так — не хотел. Он ведь не за этим спасал её. Он спас бы её тогда в тёмном переулке будь она кем угодно. Тогда он спасал собственную душу, совесть, если угодно. Она могла бы быть его…, а что потом? Он не умел любить в этой жизни. Короткие привязанности не для такой милой девушки. И в душе она мечтает о прекрасном принце, а не о престарелом спецагенте, пусть и бывшем. А Олег не готов быть этим принцем, даже на короткий срок. Он повторял себе это тысячи раз, и все равно смотрел на эту картинку. Красивая и бесконечно далёкая от него Анна.