2
Анна резко села на кровати. Она проснулась от крика, в холодном поту. Был ли это её собственный крик или кричали на улице, она так и не поняла. Но кошмар свой она помнила отчётливо. На этот раз помнила. Хотя сон начинался замечательно.

Ей снилось взморье. Это поэты так любят говорить – взморье. Длинная – почти бесконечная – полоса песчаного берега, озаряемая насыщенным светом неправдоподобно огромной оранжевой луны. Во сне ей очень нравилось это место. Тихий плеск волн. Уютная прохлада ночного бриза. И серебристая дорожка лунного цвета, качающаяся на мелких волнах. Рябь на воде тихо убаюкивала и манила. Устоять было невозможно, и Анна вошла в море. Волны принимали её, а вода обнимала так нежно, что девушке даже странно было сознавать – она родилась не в море и живет на земле, а не скользит бесконечно, рассекая волны. Волны играли с ней, но не грубо и зло, как это бывает с тонущими, а нежно и ласково, приподымая и опуская её, будто укачивая. Каждый раз, когда, вволю наплававшись и нарезвившись, Анна выходила на берег, её взгляд невольно падал вниз – на кожу рук. Жемчужно-серую. Анна кричала и просыпалась. Правда, до сегодняшнего дня она не помнила своих кошмаров.

Одеяло мерзко липло к телу, и было омерзительно душно. Анна открыла окно. На неё дохнуло ночной прохладой летней ночи. Когда девушка пришла в себя, то первым делом подошла к зеркалу: на неё смотрело розовое, хотя и слегка бледное, симпатичное лицо. Её собственное. Она облегчённо вздохнула, хотя, честно говоря, и не ожидала чего-то другого.
Первые лучи солнца пробивались сквозь занавеску…

3
Первый же выдавшийся свободным день Олег посвятил полному сбору информации о некре. Случай с той женщиной не оставлял его в покое.
Официальное название болезни, фигурировавшее во всех сообщениях и медицинских справочниках, звучало как «Синдром Беркли-Фазанова». Впервые он был описан под этим названием одновременно двумя учёными более двадцати пяти лет назад.

Прививка, глава 2

Беркли и Фазанов единодушно пришли к мнению об определении данной группы симптомов как отдельного заболевания, встретившись на симпозиуме в Кейптауне. Там же синдром обрёл своё научное название. По некоторым источникам он появился чуть более тридцати пяти лет назад. Возбудителя синдрома удалось выявить всего лишь около двадцати лет назад тем же Беркли и Фазанову. Вирус встраивался в ДНК и за достаточно короткое время своей активной деятельности производил во всём организме необратимые изменения. Обнаружить вирус в крови до перехода из инкубационного периода в фазу заболевания до сих пор не удалось. Поэтому не вышло установить и время инкубационного периода. У других биологических организмов, кроме человека, не было обнаружено даже сходных по клинической картине форм течения заболевания. В первые годы появления синдрома все это позволило журналистам намекать на секретные разработки военных.
Клиническая картина повторялась с небольшими вариациями во всех случаях: сначала у человека наблюдается картина инфаркта — загрудинные боли, стеснённое дыхание; затем наступает, несмотря на активную реанимацию в некоторых случаях, клиническая смерть. То есть, по всем критериям человека можно признать мёртвым. Отсутствие дыхания и сокращений сердечной мышцы. После этого в промежутке от нескольких часов до суток происходили необратимые изменения в организме. Возобновлялась работа сердца, и восстанавливалось дыхание. Но пульс был раза в два реже нормального – от тридцати до пятидесяти ударов в минуту. Кровь циркулировала медленнее и нормальная температура тела не превышала тридцати пяти градусов Цельсия. Внешне кожа приобретала пепельно-серебристый оттенок (у негроидов – золотисто-серый, у монголоидов –с красноватым отливом). Самое удивительное, что многие из заболевших были заживо похоронены, или отправлены в морги, но умудрялись оттуда выбраться. Именно поэтому НСС было настоятельно рекомендовано Федеральным правительством сжигать свои жертвы. И, самое главное, Олег практически ни строчки не нашёл о способе распространения болезни. Всё ограничивалось общими фразами про случайные половые связи и заражённые наркоманами иглы. Но это Олег знал и так.

Не было сказано ни об одном погибшем в результате поражения вирусом.
Конечно, Олега передёргивало от мысли, что он может превратиться в такую серую холодную жабу – он был согласен, как и большинство его сограждан, с изоляцией этих монстров, но чем можно оправдать убийство?.. Хотя заболевшим или их родственникам и знакомым полагалось известить национальную санитарную службу – НСС о случае заболевания в двадцатичетырехчасовой срок. Больному надлежало покинуть город в течение тридцати шести часов, после извещения НСС, и направиться в ближайший Некрозорий, как в народе называли Санитарные Пункты Проживания. Саму болезнь окрестили некрой — за серый трупный цвет кожи заболевших. Лица, не покинувшие город в тридцатишестичасовой срок, объявлялись вне закона, и за ними охотились вольные охотники НСС, работа которых была овеяна зловещей романтикой.

Из множества газетных новостей за последние десять-пятнадцать лет Олег не извлёк ничего полезного. Писали много, в последнее время, правда, меньше, чем в годы открытия синдрома, но всё как-то не по существу. Паника, слухи, домыслы – и до обидного мало фактов. Одним словом, из великого объёма сведений Олег не узнал практически ничего нового. А то немногое, чего он не знал из истории открытия некры… Так это надо было внимательнее слушать учителей современной истории на лекциях.

4
Выходные не принесли Олегу долгожданного отдыха. Олег не понимал, на какой же вопрос он искал ответ. И зачем вообще он копался в этом информационном хламе, насилуя свой домашний информарий.
А на службе царило нездоровое оживление. Ситуацию пояснил Колька Петров, несостоявшаяся акула пера и гроза информационных взломщиков в одном лице:

— Представляешь, Копейкин, тебе предоставляется возможность отстоять честь мундира и не посрамить наши доблестные органы. Мы будем денно и нощно блюсти покой великих мира сего, – Колька произнёс эту тираду многозначительно и с идиотским выражением крайней серьёзности на физиономии.

Весь отдел просто умирал от смеха. А у Данилы Интернетова даже побежали крупные слёзы по круглому и лоснящемуся как блин лицу.

— Вот Данила — Мастер уже преисполнен гражданского долга, – доконал его Колька. – А ты, Копейкин, как явное чужеродное тело в нашем доблестном коллективе даже не реагируешь должным образом на это событие!

— Ты лучше перестань ёрничать, шут гороховый, а объясняйся человеческими словами, – у Олега не было настроения, как обычно, подыгрывать Кольке.

— Ну, ты прямо с луны свалился! – Колька был обижен. Ещё бы: его ужимки и прыжки не привели к желанному эффекту – все покатывались от хохота, один Олег не вписывался в общую схему.

— Не трогай его, Колька! – ответил за Олега задыхающийся от смеха Венька Эйтлин, который командовал как раз той группой прикрытия, которая обеспечивала безопасность Олега в логове Багра. – У парня кризис жанра. Ему на днях чуть не снесли башку, так что с юмором у него некоторое время будет худовато…

Олег резко развернулся в сторону Веньки и вопросительно посмотрел на него. Но тот тут же спрятался под свой рабочий стол и оттуда жалобным голосом произнёс:

— Не убивай сиротинушку, пощади моих малых детушек….

«Хохмят», – уже отходя от короткой вспышки гнева и направляясь к своему кабинету, подумал Олег. Через пять минут там появился Венька с двумя кружками крепко заваренного чая в руках. Он знал, что автомат на столе Олега готовит чай никак не хуже его собственного, но это была традиция. Нечто сродни старой чайной церемонии. На Венькином лице не осталось и тени того идиотского выражения, с которым он подыгрывал Кольке. Он виновато улыбнулся и подсел к столу Олега. Приятели молча посидели. Первым тишину нарушил Венька:

— Ну, ты чего – и впрямь разобиделся?

Олег, улыбнувшись, мотнул головой. Всё было и так понятно без слов. И не извиняться пришёл сюда Венька. Они достаточно давно и хорошо знали друг друга, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Пожалуй, Венька был единственным из коллег, с кем Олег всё-таки нашёл общий язык.

— Чёрт, дурацкая работа, — не знаешь, придёшь домой живой, или твоей вдове пришлют сообщение по рассылке информария – почил, мол, в бозе … — Венька нервно вытащил сигарету и тут же прикурил её.

— У тебя-то как дела? – спросил Олег, тоже закуривая.

— Фаина собралась рожать…. Это точно…

Олег знал жену Веньки. Хрупкая как тростинка, Фаина всё время болела, и Венька был озадачен поиском врачей и лекарств. Теперь она собралась рожать. Желание иметь детей можно было бы понять, но уже лет тридцать, как человечество овладело искусством внеутробного вынашивания зародыша. Сначала это было дорого и далеко не всем доступно, но последние лет десять-пятнадцать добрых две трети всех ребятишек выходят из инкубаторов, а в пределах Федерации таких детей около 99%. ВОЗ даже приветствует распространение инкубаторов, которое в значительной степени снижают как детскую, так и материнскую смертность, предотвращая всякие аномалии развития и контролируют рождаемость. Вот и Фаина тоже родилась в инкубаторе.

— Ты говорил с ней? — вопрос Олега был очень дурацким, но он знал, что Веньке не нужен его совет. Ему нужно было просто поговорить. Выплеснуть куда-то свои проблемы.

— Да сколько я с ней не говорил… Ведь и подруги кругом все – и с детьми, и без проблем…

Олег вполуха слушал исповедь Веньки. Ему тоже хотелось поделиться с Венькой своими проблемами, но разве у него проблемы? Семьи нет, не было и вряд ли когда-нибудь появится. По службе его не двигали. Так ведь таких как он не двигают, таких задвигают. А что на душе кошки скребут… так и сам понять не может, отчего. О чём говорить?

Венька закончил. Они немного помолчали.

— А что там в самом деле затевается? – спросил Олег, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

— Ты серьёзно не слышал? У нас какой-то саммит губернаторов крупнейших свободных экономических зон. Наш Решетников, конечно, организатор и желает, чтобы всё прошло на высшем уровне. Чтобы никаких экстремистов и террористов. Естественно, на этот горячий фронт бросили всех, в том числе и нас.

— Что им, патрулей не хватает? – удивился Олег.

— Должны быть лучшие из лучших! – Венька ухмыльнулся и зло добавил, — А что у меня сорвётся крупная операция по поимке банды угонщиков турболётов, им на это плевать.

Сейчас Олег смотрел на Веньку и с трудом представлял себе, что этот на вид щуплый, невысокий паренёк в старомодных очках умудрился стать командиром мобильной группы, способной выполнять головокружительные операции в самых экстремальных условиях. От освобождения заложников – и до шпионской вылазки. Случайным это быть не могло, да Венька и не был случайным человекам на их собачьей службе. Случайных здесь не держали, и сами они не оставались, хотя сволочи разной хватало, но и она, долго не задерживалась, лезла наверх, где ей, впрочем, было самое место